Женщины носят чулки и колготки,

И равнодушны к вопросам культуры.

Двадцать процентов из них - идиотки,

Тридцать процентов - набитые дуры.

Сорок процентов из них - психопатки,

В сумме нам это дает девяносто.

Десять процентов имеем в остaтке,

Да и из этих-то выбрать не просто.

х х х 

Носят мужчины усы и бородки,

И обсуждают проблемы любые.

Двадцать процентов из них - голубые.

Сорок процентов - любители водки. 

Тридцать процентов из них - импотенты,

У десяти - с головой не в порядке.

В сумме нам это дает сто процентов,

И ничего не имеем в остатке.

х х х 

Сорок процентов из тех, что в колготках

Неравнодушны к любителям водки.

Любят порой голубых психопатки,

Правда, у них с головой не в порядке.

Дуры всегда импотентов жалели

А идиоток придурки хотели.

В сумме, конечно же, нас - сто процентов:

Дур, идиоток, козлов, импотентов

х х х 

Сорок процентов из женщин артистки,

С ними иметь надо крепкие нервы.

Десять процентов из них феминистки,

А половина - обычные стервы.

Что ж предпринять мужикам при бородках,

Если проценты тут вышли такие?

Что-то из двух: иль довериться водке,

Или всем скопом пойти в голубые?

х х х 

В целом - мужчины смышлёны и кротки,

Но неравны по умам и фигурам.

Двадцать процентов возьмут идиотки,

Тридцать процентов достанутся дурам,

Сорок – увы, заберут психопатки.

Это нам в сумме даёт уже много…

Десять, однако, имеем в остатке,

Так что баланс соблюдается строго!

У бабушки нашей счастливые годы -

бабуля ушла на заслуженный отдых.

Не надо теперь на работу ходить,

пора отдыхать, за здоровьем следить!

Вот только в квартире она убирает.

Погладит, сготовит, потом постирает.

Когда же всё в доме сверкает, блестит,

тогда за здоровьем бабуля следит!

Как много внимания требуют внуки!

До ночи бабуля не ведает скуки,

Когда всех уложит, угомонит,

тогда за здоровьем бабуля следит!

Родители внуков приходят с работы,

и бабушка их окружает заботой.

Какой-то усталый у бабушки вид,

а вроде на пенсии, дома сидит.

Татьяна Бокова

Он прилетал всегда на Рождество,

А также, по возможности, в июне.

Она из года в год ждала его

И плакала от счастья накануне.

Но этот год закончился почти,

Остыли дни и обтрепались ткани.

Он позвонил: «Мне некогда. Прости», –

И оглушил короткими гудками.

Она старалась не валиться с ног:

Врала, спала и резала салаты,

Потом сама решилась на звонок,

А он в динамик рявкнул: «Да пошла ты!»

С тех пор она забросила дела,

Слабея от воды и хлебных корок…

Но вот однажды утром поняла,

Что он, такой, ей ни на грамм не дорог. ...

На тумбе из тарелки шёл дымок,

На завтрак принесли пюре с подливой.

Но он не ел… Он сделал всё, что мог,

Чтоб женщина его была счастливой.

Он улыбался, песенку мурча,

За стрелкой наблюдал на циферблате…

И бесполезно звал ему врача

Его сосед по кардиопалате.

Сергей Ширчков

Жизнью замучена, искалечена,

Ты ещё дышишь, замужняя женщина?

Тяжкая доля быть верной супругою:

Мужу - рабынею, дому - прислугою,

Брань и капризы сносить терпеливо.

Муж нынче хлипкий пошёл и ленивый,

Насквозь прокурен, всем недоволен,

Радуйся, если не алкоголик;

Чтобы не сгнил, полагается мыть его,

И обстирать его, и накормить его.

Рыцарской помощи и не предвидится,

А намекни - так смертельно обидится,

Разве что явится в кухню без вызова,

Чтобы пожрать, и опять к телевизору.

Вот обстоятельство прелюбопытное:

Не богатырь, а нутро ненасытное,

Как заведённая пасть раззевается,

Сколько ни кинь в неё, не закрывается.

Свалишься ночью, как труп от усталости,

А у него на уме только шалости.

Мордой небритою лезет, щекочется;

Брось, не до шалостей, выспаться хочется!

Жила, надеялась, любила,

Переживала, не спала,

Врала, играла, торопила,

Молилась, плакала, звала.

Ломала, била, разрывала,

Ласкала, грела, берегла,

Ждала, мечтала, горевала,

Грешила, спорила, лгала.

Шутила, пела, танцевала,

Бросала, грабила, гнала,

С ума сводила, удивляла,

Жила.., старела.., умерла...

Ольга