Интересные картины

Сегодня хочу познакомить вас с тремя интересными, на мой взгляд, жанровыми картинами советского периода. Незаангажированными.

Картина продолжает традиции критического реализма русской живописи в духе Павла Федотова с его шедеврами вроде "Сватовства майора" — но с поправкой на советское время. И какое мастерство! Каков портрет эпохи!

Что же мы видим?

Роскошная квартира, в которой живут две праздные "Эллочки Людоедки" (на мой взгляд мама и дочь), которые спят до полудня, целыми днями прихорашиваются и болтают по телефону с такими же подружками. Над ними — портрет заслуженного мужа-папы, скорее всего, военного, фронтовика, благодаря достижениям которого тетки катаются, как сыр в масле, и ведут паразитический образ жизни.

Обратите внимание на характерные детали быта: ковры, платок на абажуре, кофейник, раскиданные карты, модные шмотки, шляпки и меха… Разве пристало советской женщине утопать в подобном мещанстве? 

Любопытна фигура женщины, видимо, домработницы, недобро смотрящей на сие непотребство. Мне видится в ней некое сходство с висящим на стене портретом мужчины – сестра? Незамужняя тетушка как домработница?  Как же ей, наверное, тошно от того, что ее заслуженный брат имеет такое непутевое семейство!

Сергей Алексеевич Григорьев (1910-1988). Картина «Вернулся». 1954 год.

И снова выразительная жанровая сцена с участием советских обывателей! Мы видим драматическую картину — некий немолодой мужик вернулся к жене и детям, видимо, оценив радости бытия в другом месте и с другой дамой, которая ещё совсем недавно казалась ему эталоном женщины. Но — вернулся. Достала. И не так уж хороша. А дома-то — не ждали. И дети шарахаются, а сын-то уж точно никогда не простит. А вот жена? как полагаете? С ней как-то не всё однозначно.

Тяжелый мужской ботинок поставлен рядом с хрупким игрушечным сервизом. И от неуместности этого соседства с особенной остротой ощущается, сколь чревато опасностью для мира детства вторжение в него взрослых неурядиц, бед и сложностей. Пепел дымящей папиросы сыплется на цветной коврик, где только что угощались чаем плюшевый мишка и кукла. Но грузный мужчина — отец, усевшийся на детский столик, не замечает всей нелепости своего поведения. Ведь он шел сюда с двумя коробками конфет и с уверенностью, что его приход станет в покинутой семье праздником. И вдруг встретил отчужденность в маленькой дочери, непримиримость в сыне-подростке.

Более противоречивый внутренний разговор читается нами во взглядах, позах, выражениях лиц мужчины и женщины, которые когда-то были самыми близкими друг другу людьми, а теперь выяснилось, что этот внешне сильный человек никогда и не был жене защитой, опорой, другом. Грустная и усталая женщина оказалась сильнее, выше его душевно. Но она его не просто судит, она понимает его слабость. Судят этого человека зрители.

Фаттахов Лотфулла Абдульменович (1918-1981) «Кляузник» (1953)

В живописи и графике 1950-х годов были распространены жанровые сценки, частично восходившие к русским передвижникам. Писали не только героев, но и антигероев. Двоечников, тунеядцев, модниц-стиляжек, неверных мужей и плохих отцов. Вот тут изображён ещё один …нехороший человек-редиска. Интересно, кому и что он пишет?

Скорее всего не о японских шпионах, а про то, что Иванов из 8-й квартиры квасит, Петрова из 11-й — водит мужиков, а Сидорова из 15-й одевается в несоветские шмотки. И ухо так оттопырено в сторону стены – внимательно слушает!

А еще интересно – он действительно левша или для конспирации левой рукой пишет?

Согласитесь, интересно рассматривать такие жанровые картины!