Авиаактриса де Ларош и другие

Вот только опубликовала пост о женщине-авиаторе де Ларош. Ее судьба меня заинтересовала и я начала искать в интернете сведения о ней. И вот что нашла.

Храбрым сынам Отечества пою я песню. Первым, кто поднялся в русское просторное небо и сравнялся с птицами, а потом обогнал их и полетел дальше. Какова же была сила духа у первых людей, которые сели за рули своих хрупких монопланов и оторвались от спасительной земной тверди? Даже сегодня некоторые люди боятся летать на самолетах (я в их числе). Кстати, женщины ведь тоже летали. Но особым успехом их полеты не пользовались. Да и что скрывать — не любили тогда женщин в авиации, относились к ним с немалой долей мужского презрения и старались женские подвиги замолчать, не рассказывать о них. Это случилось и с баронессой де Ларош. Ее старались не замечать. И на это были веские причины.
 

Лживая баронесса стала первой французской женщиной-летуньей

В ту пору летчиков называли летунами, поэтому в тексте будем так иногда их и называть.

Профессионалам своего дела и летчикам было известно о том, что в своей личной жизни баронесса де Ларош (именно под таким именем она вошла в историю авиации) натворила таких дел, что впору об этом писать роман. Но пока этого делать не станем. А коснемся лишь самых любопытных моментов биографии этой необыкновенной женщины. Во-первых, она сама себя выдавала за баронессу, хотя на этот титул она не имела никакого права: родилась в бедной семье слесаря-водопроводчика, а потом стала актрисой.

И, видимо, дар перевоплощения сыграл с ней определенную роль: на каком-то этапе актрисе захотелось попробовать на себе толику острых ощущений, которые испытает человек, впервые оторвавшись от земли. Да и славы ей тоже хотелось: ведь ничем особенным в артистической стезе она не выделялась, а всем артистам всегда хочется выделиться чем-то особенным и уникальным. Такой случай подвернулся: сначала Ларош поднялась в воздух в качестве пассажирки, а потом сама начала пробовать себя в роли пилота. Она приезжала с аттракционом "Летающий цирк" и в Петербург.

Во время воздушных соревнований в Санкт-Петербурге баронесса громко заявила, что она будет участвовать в полетах, но в воздухе её никто не видел. "Баронесса де Ларош в присутствии публики не летала ни разу. Для нас лично ее умение летать находится под сомнением. Об успехах её в состязаниях за границей тоже что-то не слышно, хотя ее имя часто фигурирует в числе записывающихся на различные состязания. Единственный раз она получила приз в 1000 франков в Гелиополисе (город в Египте. — Авт.), за что — неизвестно. Несмотря на это, де Ларош получила удостоверение пилота № 36: ее провозгласили первой французской летчицей. Как впоследствии показала жизнь, это решение было ошибочным", — сообщал хроникер русского журнала "Воздухоплаватель" (№3 от 1910 года), побывавший на Санкт-Петербургской авиационной неделе (проходила с 25 по 2 мая 1910 года).

Кстати, эти соревнования проходили в настолько напряженной обстановке и были такими любопытными, что впору остановиться на этом подробнее.

Первые соревнования и первые интриги с денежными призы

Главным организатором соревнований был Санкт-Петербургский авиационный комитет и императорский всероссийский аэроклуб. Проходили они по правилам Международной федерации аэронавтики. По правилам состязаний каждый участник мог совершить только один вылет в течение одного дня. Судейство осуществлял спортивный комиссар. Соревнования проводились между разными моделями монопланов. Каждая из стран представила свой вариант воздушного судна. Стартовали все монопланы на Коломяжском ипподроме: сюда приходили целые толпы любопытствующих, которые подвергались риску оказаться под обломками монопланов в случае аварии. Но это людей не останавливало.

Призовые средства были весьма значительными, и поэтому авиатором, кроме всего прочего, хотелось получить еще и этот финансовый подарок. За первое место можно было получить 15000 рублей. Также существовали отдельные виды соревнований со своими призовыми фондами. Например, можно было получить специальный приз, учрежденный императорским аэроклубом, в размере 4850 рублей. Также призы учреждались: за полет с пассажиром — 1200 рублей; за наибольшую скорость в течение дня — 280 рублей; за совокупность полетов в течение дня также можно было выиграть 280 рублей. Проводились и другие виды воздушных соревнований.

Вокруг призовых денег и разгорались нешуточные страсти: авиаторы-французы договорились заранее о том, что между собой они разделят призовые места. Но русским устроителям соревнований стало известно об этом: поднялся нешуточный скандал, который чуть было не закончился отстранением от полетов некоторых иностранных авиаторов. Но потом скандальное дело как-то замяли и предпочли не предавать широкой огласке.

Тем не менее, в прессу попали нелицеприятные отзывы об этом случае и о сговоре иностранных летчиков. Журналисты отмечали, что французы участвуют в соревнованиях исключительно ради наживы, тогда как русский летчик Попов летает ради спортивного интереса и устанавливает новые рекорды, поднимаясь выше всех в небо. Также сторонние наблюдатели заметили, что французские летуны крайне негативно стали относиться к Попову и его полетам, отпускали шуточки и смеялись над ними, хотя повода для смеха не было совершенно.

Но постепенно смелость и хладнокровие русского авиатора Попова заставили примолкнуть и его конкурентов: несмотря на то, что у Попова был моноплан, по ряду технических характеристик уступающий французским аппаратам, Попов не боялся преодолеть высоту в 305 метров и летал более двух часов в воздухе. Это по тем временам считалось новейшим рекордом скорости и продолжительности.

Однако никакие сговоры не помешали русским авиаторам одержать победу.

Основными героями соревнований стали русский летун Попов (летал на Райте), потом Моран (на Блерио), швейцарец Христианс (на Фармане). Попов получил несколько первых призовых мест. Он стал практически абсолютным победителем на всех видах соревнований: получил первое место и приз в размере 3000 рублей за самый продолжительный полет без остановки и за наибольшую высоту подъема — 518 метров. Наибольшая продолжительность полета Попова составила два часа четыре минуты.

Иностранные авиаторы получили несколько второстепенных призов: так, Христианс больше всех "возил" пассажиров и на этом заработал 1200 рублей, также он получал ежедневные призы за скорость в размер 280 рублей. Но все же наибольшую скорость полета развил француз Эдмон на своем моноплане — 57 верст в час.

Официальные хроникёры сообщали, что Христианс и Эдмон одинаково хорошо владели своими летательными аппаратами. И то обстоятельство, что ни один из них не стал подниматься на максимальную высоту, как это сделал русский пилот Попов, объясняется "исключительно нежеланием подвергаться малейшему риску".

Да, кстати в официальных сводках значилось имя баронессы де Ларош: её оштрафовали. Жюри постановило удержать её залог в 1000 франков, внесенный за право участия в состязаниях, так как она ни разу не перелетела стартовой черты. Что уж там случилось у прекрасной дамы, официальная хроника не сообщает.

Что случилось на Гатчинском поле

По-разному сложились судьбы соревнующихся авиаторов. О французах рассказывать сейчас не станем, а вот о нашем победителе, русском летчике Попове, стоить поговорить: ведь его жизнь и судьба стали вдохновляющим примером мужества. Несмотря на несовершенство летательных аппаратов того времени, Попов все равно поднимался в небо. И учил этому других, передавая уроки воздушного мастерства. В их числе была и первая русская женщина-авиатор Лидия Виссарионовна Зверева, которая наравне с мужчинами поднималась в воздух.

И в тот вечер, 21 мая 1910 года, ничто не предвещало беды. Николай Евграфович Попов, как обычно, рассказывал своим слушателям об основах летного дела. Был просто чудесный летний вечер, погода буквально благоволила к авиаторам и невозможно было представить себе, что в этот прекрасный летний вечер может случиться непоправимое.

Попов решил показать своим подчиненным на своем примере, как нужно управлять аппаратом Райта в воздухе. Попов поднялся примерно на 30-35 метров высоты: его моноплан летел уверенно, выверено. Такой спокойный полет продолжался примерно минут пять.

А потом началось что-то необъяснимое, мало поддающееся логике: моноплан вдруг начался снижаться. Причем снижался он какими-то странными скачками, будто прыгал по ступенькам. Когда аппарат был уже примерно на высоте четырех метров, он салазками ударился о косогор. Когда пилоты подбежали к месту падения моноплана, они увидели страшную картину катастрофы: удар о землю был такой сильный, что на земле лежал передний руль, коробка, а задний руль вообще очутился впереди. Бак с бензином был пробит, весь бензин вылился, радиатор вылетел наружу. Весь аппарат был разрушен. Правда, два винта уцелели.

Но самое ужасное случилось с летчиком. Только что его видели живым, а сейчас Попов лежал без сознания, уткнувшись лицом в землю: при падении он буквально проткнул своим телом нижнюю часть моноплана. Грудная клетка летчика была смята, изо рта струйкой шла кровь.

Первую помощь летчику оказал врач, случайно оказавшийся на поле. Санитарные кареты в ту пору не дежурили, да и вообще на поле всегда сновал любопытствующий народ, даже паслись коровы, но в этот раз Попов, словно предчувствуя беду, категорически настоял убрать с летного поля всех посторонних. Поэтому никто не пострадал.

Летчика пришлось везти в госпиталь на обычном извозчике — не было даже простых носилок. Во дворцовом госпитале врачи констатировали у него ещё перелом бедра правой ноги, ушиб голени и правой части черепа. Летчик все время бредил, ему впрыснули морфий и он забылся в тяжелом сне. В таком тяжелом состоянии летчик провел много дней и много ночей. Он бредил, часто впадал в забытье. Иногда врачи и дежурившие около него санитарки слышали тяжелые стоны и обрывки фраз, которые разносились в больничной палате. Может быть, Николаю Евграфовичу являлись в забытьи отрывки его прошедшей жизнь: с такими травмами шансов выжить, как считали врачи, у него было мало.

Всполохи сознания Попова вырывали из небытия его купеческое детство. Отец у Николая был купцом и хотел, чтобы сын пошел по отцовской стезе, но сын оказался строптивым и напрочь отказался считать прибыли и убытки от торговли сукном. Николай бился за свою жизнь, за выбор своего пути: он закончил Московский сельскохозяйственный институт и отправился в деревню. Но там он столкнулся с полнейшим невежеством помещиков в делах: они отвергали помощь молодого ученого и методы современной науки.

Свои прогрессивные взгляды Попов пытался втолковать местным жителям, но натолкнулся не только на невежество, но и на сопротивление властей. Попов критикует их, причем яростно и открыто. Это воспринимается как бунт, и он вынужден бежать из России, чтобы в Швейцарии увидеть воздухоплавательный шар, который привлек его внимание и зародил в душе смутную надежду на полет в небе.

Но до этого было далеко. Англо-бурская война, возвращение в Европу, Русско-японская война, ранение, путешествие в Исландию, Францию, уроки дирижаблестроения — все это выпало на долю Попова. В 1919 году Николай попал к братьям Райт и стал работать у них механиком. Так началась его новая дорога в жизни, её он прошел с честью.

Знали ли холеные врачи дворцового госпиталя обо всех перипетиях судьбы Николая Попова? Вряд ли. Но они искренне обрадовались и ещё раз удивились богатырскому здоровью русского летчика, который пошел на поправку. Он выздоровел. Но полеты в небе пришлось прекратить: невралгия, боли в позвоночнике до конца дней будут ежедневно беспокоить и причинять боль, с которой надо было дальше жить.

Николая Попова не забывали его благодарные ученики, в их числе была и Лидия Зверева, которая к тому времени уже сдала все полетные экзамены и получила удостоверение №31. В течение двух лет вместе со своим мужем они облетели практически все крупные российские города. Ее полеты были успешными: сообщений о каких-либо происшествиях в официальную хронику не поступало. Мужественная русская женщина впервые открыла для своих подруг дорогу к небу.

К сожалению, Лидия Зверева рано ушла из жизни: в 1916 году она заболела тифом и скоропостижно скончалась. Когда несли гроб с её телом, над городом кружили аэропланы. Жизнь и смерть первой русской летчицы были достойными и славными. Этого не скажешь о ее французской коллеге.

…И снова о баронессе

Во время Первой мировой войны де Ларош к полетам не допустили, мотивируя это прежде всего тем, что она — женщина (во время Первой мировой войны все женщины были отстранены от полетов) и вряд ли сможет наравне с мужчинами сражаться в небе. Да и пилотажное мастерство женщин вызывало у профессионалов большие сомнения. В общем, баб к полетам не допускали. И точка. А может, мужчины были правы?

Де Ларош несколько раз попадала в автомобильные и авиакатастрофы. В 1919 году ее моноплан потерпел крушение. Баронесса погибла. Хотя, по официальной версии, она летела в качестве пассажира, но скептики утверждали, что моноплан всё же пилотировала баронесса, и именно она виновата в этой злосчастной аварии, которая унесла её молодую жизнь. Ей было 33 года.

http://topwar.ru/69995-posmotri-avia-aktrisa-po-imeni-de-larosh-i-drugie.html

Думаю, не стоит осуждать женщину за то, что ей хотелось стать первооткрывательницей в новом тогда деле — авиации. Кто знает — как оно было на самом деле. В любом случае, она летала, не побоялась, пыталась, училась, чего-то достигла. Уж в смелости ей точно не откажешь! А вы как думаете?